Вообще-то, обычно Талия нормально переносила дорогу. Даже больше скажу, в то время, когда остальные мучились от того, что не могли и пошевелиться от чувства, будто одно неверное движение — и весь твой завтрак/обед/полдник/ужин окажутся на соседе/окне/сидении впередисидящего, Талия стояла на ушах, орала песни, и вообще прекрасно проводила время. Но случалось иногда так, что сидения в автобусе были кожаными, а ее запах вызывал у бедной девицы головокружение и желание поспать, и вот тогда  мучиться приходилось госпоже Циркон, а не остальным. По иронии судьбы, салон именно этого автобуса был обит до дикости смердящей кожей и всю дорогу пыталась устроиться и поспать. Но мозг, говорящие вокруг люди, неудобные сидения и плечо Сиэля сказали ей: "АХАХАХАХ, ХРЕН ТЕБЕ!".
Всю дорогу рыжая пыталась нормально устроиться, но фиг там. За все время, проведенное в пути, она так и не смогла сомкнуть глаз. То ей ноги некуда деть, но голова по окну туда-сюда ездит, трясется и больно ударяется. Плечо Сиэля вообще до неимоверности острое!
И вот теперь Талия мучилась от головной боли, головокружения, голода (ибо в таком состоянии бутерброды она есть не могла, да и вообще ничего есть не могла) и донимала лучшего друга фразами а-ля "Почему у тебя плечо такое остро-е-е-е?", "когда мы уже приедем, черт возьми?", "Я помираю...", и все в таком духе. Благо, большую часть пути девушка уже отмучилась и трястись ей осталось недолго, что очень вдохновляло и придавало силушки.
В очередной раз шевельнувшись, рыжая уткнулась головой куда-то в район ребер одноглазого. В процессе поездки она окончательно "стекла" ниже по сидению, протянула вперед ноги и старательно глубоко дышала, как ей любезно посоветовал поступить Сиэль.
— Какого хрена ты такой худой, Сиэль? Ты острый даже там, где это невозможно! — простонала Талия и зажмурилась, надеясь, что тошнота пройдет. Думаете, прошла?
АХАХАХ, нет.

Отредактировано Thalia Zirkon (2015-03-28 18:49:49)

Сегодня наверняка кто-то умрет. И этим кем-то с вероятностью в 99,9% будет Талия, потому что не выдержит дальнейшей поездки. Внутренности скрутило, тошнота подступила к горлу, но девушка мужественно сдержала рвотные позывы.
— Господи, как я ее понимаю... — на последнем издыхании произнесла девушка и тут же почувствовала, как рука лучшего друга опускается на ее макушку. В любой другой ситуации девушка бы дала бы за такое в лоб, но сейчас она была не в состоянии, к тому же, если отбросить ее принципы вроде "НИКТО не смеет дотрагиваться до моей головы", то это было даже приятно. Возможно, ей стало даже полегче, поэтому Талия глубоко вздохнула и чуть подобралась на сидении, подтягивая себя немного вверх.
Спасение также пришло из рук все того же Сафирейна. Талия почему-то даже не подумала о том, что друг взял такие конфетки: она ведь помнила, что он не любит мяту ни в каком виде.
— Ты-ы-ы-ы же мой хоро-о-оший... — она слишком резво для "умирающего лебедя" выхватила из рук друга леденец и закинула себе в рот (в отличие от одноглазого, Талия любила мяту, как-то раз даже нажралась ее на спор ну в очень большом количестве, отчего у нее повысилось давление и весь день из носа текла кровь). — Спасеньице ты мое, — девушка старательно захрустела конфетой, можно было даже расслышать, как она бьется о зубы рыжей, издавая стук.
— Скоро прибудем в Берн, готовьтесь! — раздался голос водителя, что придало Талии сил. Скоро эта пытка закончится! Скоро она вырвется на свободу и сможет ступить на твердую землю, вдохнуть свежий воздух. В глазах девушки появился "тот самый" огонек предвкушения. Берн — очень красивый город! Но сначала она затащит Сиэля в какую-нибудь кафешку или ресторанчик, потому что голод — не тетка, в лес не убежит. И город — тоже не тетка, свое местоположение не поменяет. Единственным ограничением был только тот факт, что время — тетка. И имеет свойство быстро-быстро убегать, не успеешь и заметить.

На слова Сиэля о том, что леденцы надо рассасывать, а не грызть, девушка только отмахнулась и перевела усталый взгляд на окно, в которое светило солнце. Девушка протянула руку и задернула шторку, ибо солнце, бьющее в глаза настроения как-то не улучшало, как не улучшало ее самочувствия. Гадкий запах искусственной кожи бил в нос, отчего у девушки появлялось непреодолимое желание сжечь того, кто сделал такую обивку для салона автобуса. Рыжая весьма заметно приободрилась, когда почувствовала, что автобус начал сбавлять ход, а потом и вовсе остановился.
Надо было видеть, как Талия подорвалась с места и с криком: «ДОРОГУ, СМЕРТНЫЕ!» — бросилась к выходу, оттолкнув какого-то самоцвета с дороги и буквально вываливаясь на улицу, закончилось это все падением на колени. Поднявшись на ноги, отряхнув джинсы, она посмотрела на Сиэля, вышедшего из автобуса вполне цивилизованным способом.
— Фух, — произнесла девушка своим обычным тоном (а не тоном умирающего лебедя, которым говорила всю поездку), уперлась рукой в бок. — В следующий раз, если транспорт окажется с кожаными сидениями — сразу убей меня, чтобы не мучилась, хорошо? — и улыбнулась.
— Итак, сначала мы найдем, где можно похавать, — словно в подтверждение этой реплики, желудок девушки решил издать крик умирающего кита.
Сказано — сделано. Через пятнадцать минут прогулки по Берну, друзья набрели на местный МакДоналдс. Немного подумав, Талия решила не искать рестораны с швейцарской кухней, ибо желания жрать жареные бычьи хвосты и луковый пирог у девушки не было совсем. Во первых, она даже не знала, что в этом такого особенного, к тому же денег у них было не так уж и много, а народная кухня тут готовится из натуральных продуктов, а значит и денег за нее берут ого-го.
Сейчас они оба стояли у кассы и девушка щурилась и пыталась высмотреть, сколько же стоит ее излюбленная картошка фри и бургер. Увы, Талия страдала близорукостью (не критично, всего -2), но ни линз, ни очков не носила — просто из принципа.
— Эй, Сиэль, — произнесла девушка, ткнув друга локтем под ребра. — сколько картошка стоит? А то я нихрена не вижу.

Талия прекрасно знала, как Сиэля раздражает тот факт, что рыжая все время отвлекает его, просит прочесть, что написано на доске или еще чем-нибудь. Он даже как-то сказал что-то вроде: "Блин, я одним глазом вижу больше, чем ты двумя!". Это было довольно забавно, потому что происходило на улице, и окружающие их люди как-то косо на них посмотрели.
Рыжая даже немного скривилась, когда Сиэль сказал, что заплатит сам. Не любила она, когда он вот так делает, во-первых потому, что и сама могла заплатить, во-вторых, не хотела тратить деньги друга.
Но тот даже не посмотрел на ее протестующее лицо и попытки сказать что-нибудь, поэтому девушка вздохнула и, как только им отдали заказ, пошла за Сиэлем на улицу: есть они решили на свежем воздухе, ибо в закрытом помещении было полно народу, да и на улице было вполне-себе тепло.
Талия пожалела, что не захватила с собой свою гитару (которую в тайне от всех называла Деткой и чуть ли не спала с ней в обнимку), ибо руки чесались сыграть что-нибудь этакое. Гитару ей подарил отец на четырнадцатый день рождения, она, видимо, в конец доконала его своим "Купиии, ну купиии", так что он сказал, что если через месяц эта гитара будет стоять в углу и пылиться, он собственными руками ее обо что-нибудь разобьет. Но Талия решила, что докажет отцу, что он не прав. И целыми днями рыжая могла сидеть в своей комнате и распугивать окружающих звуками, из нее доносящимися.
— Зря гитару не взяла, — решила поделиться она своими размышлениями с лучшим другом. — Сейчас бы сыграла что-нибудь. Можно было бы денег заработать, — в шутку произнесла девушка, закидывая в рот картошку фри.

Вообще-то, Талия хотела взять один чизбургер, но решила, что если не сможет съесть второй, то возьмет с собой и съест, если проголодается. Ибо ела она на самом деле довольно мало, однажды кто-то сказал ей что-то вроде: "Вот ты мелкая, жизнь у тебя мелкая и ешь ты мало". Действительно, до шестнадцати лет Талия была самой маленькой в компании Сиэля и Инграма, поэтому довольно долго комплексовала по этому поводу. А потом выросла на два сантиметра выше, чем Сиэль!1!1 Сие стало особым поводом для гордости, к тому же рыжая никогда не упускала момента, чтобы язвительно напомнить лучшему другу об этом. Правда, потом все равно извинялась за это и утверждала, что он еще вырастет.
— Спеть? — мисс Циркон снова закинула в рот картошку и запила газировкой. — Можно дуэтом. — девушка улыбнулась и подняла палец вверх, словно сейчас должно было что-то случиться.
— Лишь бы мы проснулись в одной постели.
Скоро рассвет, выхода нет,
Ключ поверни - и полетели. — нараспев произнесла Талия, словно в издевку, словно припоминая Сиэлю случай недельной давности. Девушка так и не отомстила Сиэлю за тот случай, но думала, как бы получше подобраться к лучшему другу... Когда он будет ожидать меньше всего.
— Ну, вообще-то я хотела погулять по старому городу. Там так много католических костелов! — она потерла ладони друг о друга, словно в предвкушении. — И вообще архитектура красивая.
Как только они оба доели, вернее Сиэль доел, а Талия сходила в помещение и попросила пакет для несъеденного чизбургера, они отправились в путешествие по Берну.

Талию даже немного позабавила реакция друга на строки песни, которые она пропела.
«Главное, чтобы не захлебнулся» — все так же ухмыляясь подумала девушка.
Ей вообще очень нравилось вводить собеседника в дикий ступор, шок и смущение, ей нравилось наблюдать за реакцией людей. Понимаете ли, по жизни она вообще была человеком донельзя эмоциональным... Но только тогда, когда находилась в обществе Сиэля и Инграма. В остальное же время, если она не занималась поиском приключений на задницу, девушка редко когда показывала свои эмоции, все время оставаясь серьезной, сохраняя весьма статичное выражение лица. Однако, все время проводя досуг и вообще всегда пребывая в обществе своих лучших друзей, девушка была душой компании, главной заводилой. Это слишком сильно тратит ее внутреннюю энергию. Поэтому всегда приходится "высасывать" ее у других людей. Именно поэтому она отличалась способностью вызывать у собеседника просто бурю эмоций одной-дувумя фразами —  малина для энергетического вампира. Конечно, делала она это не специально, просто на интуитивном уровне получалось. А если Талия не получала в нужное время достаточное количество энергии, то закрывалась ото всех. В такие моменты она была раздражительней обычного, огрызалась даже на Сиэля и вела себя тише обычного.
Во время прогулки по старому городу, Талия то и дело забредала в какой-нибудь костел, стучала по колоннам в поисках "полых", явно горя желанием отыскать какой-нибудь клад. Или труп. Или еще что-нибудь, главное, чтоб интересное было!
— Я не собираюсь фотографироваться, — произнесла девушка, пожав плечами. — Я не фотогенична и получаюсь всегда нелепо. — горестно прикрыв глаза, сказала Талия. Действительно, она никогда не могла даже просто улыбнуться на камеру — получалось фальшиво и неестественно. Вот в детстве, судя по тому альбому, который она нашла неделю назад...
Рыжая остановилась, как громом пораженная. Фотографии! Обещание!
На лицо Талии наползла до жути хитрющая ухмылка. От уха до уха, как говорится.
Что ни говори, а память у нее была отличная. Она всегда запоминала и мелкие детали, и что-то важное, поэтому обмануть ее, сославшись на то, что "так всегда и было" ни у кого никогда не получалось.
Чего, впрочем, нельзя было сказать о Сафирейне...
— Сиэ-э-э-ль... — протянула Талия, глядя в лицо другу. — Знаешь, что я сейчас вспомнила? — она изо всех сил старалась не рассмеяться, только улыбка стала еще шире. Шире некуда.
— Ты мне как-то обещал... — драматическая пауза. — Что женишься на мне.

Теперь пришла очередь Талии конкретно охреневать от происходящего. Конечно, она понимала, что даже если Сиэль помнит о своем обещании, то никогда в этом не признается, станет отнекиваться, ссылаясь на то, что он ничего не помнит. Но она-то все помнила, без подробностей, вестимо, но сам факт... Обещание было дано и даже если ты забыл о нем, это не дает права обманывать чужие ожидания.
Циркон даже задохнулась от возмущения. Конечно, приснилось! Она может отличить события одиннадцатилетней (11, мать его, лет!) давности от абсурдных до безумия, сюрреалистичных снов, которые ей обычно снятся. И все же... Конечно, она напомнила ему об этом только из желания посмеяться (хотя-я-я, кто ее знает-то?), но просто так даже оставить не могла.
Выражение лица девушки было таким, словно она только что сожрала до дикости кислый лимон. Даже оскалилась от злости.
Рыжая и ее одноглазый друг дошли до небольшого темного переулка
Темного переулка. В котором сейчас нет людей. Вообще. Совсем.
На секунду отвлечемся и вспомним, в каких местах обычно происходят изнасилования.
Увы, Сиэль Сафирейн, вы сами вывели эту девушку из себя. И сами же сейчас будете расплачиваться за свою самонадеянность, друг мой. Неужели за пятнадцать лет знакомства вы не поняли, что эта девушка ненавидит оставаться в дураках, ненавидит проигрывать?
Талия схватила Сиэля за руку и с нечеловеческой силой дернула его в сторону, завлекая за собой в этот темный переулок. Да. Именно так.
Далее последовала классическая сцена из любого гаремника, когда парень зажимает девушку у стены, эпично опершись о нее (стену) рукой.
Только в этот раз роли поменялись.
Талия с каким-то садистским наслаждением посмотрела в расширенный зрачок Сафирейна и наклонилась низко-низко к его уху, обжигая дыханием кожу:
— Ну так может мне тебе напомнить? — прошептала девушка, прикусив мочку его уха.

Губы девушки растянулись в хищной ухмылке, пока она слушала сбивающуюся речь заикающегося Сафирейна. Ему неловко? Прекрасно. Смущение это отлично. Кожа Сиэля, кажется, даже стала горячее, дыхание его стало сбивчивым, казалось, Талия слышала как быстро бьется его сердце.
Ладонь рыжей легла аккурат на грудную клетку Сафирейна. И правда, сердцебиение можно было почувствовать даже через куртку и кофту, надетые на парня. Талия облизала пересохшие губы и проигнорировала просьбу друга. О, нет, отпускать его она не собиралась.
Ухватившись за слайдер на «молнии» куртки одноглазого, рыжая бестия потянула ее вниз, расстегивая ее. Сейчас главное, чтобы никто не зашел в переулок. Тогда придется прервать свои действия, а потом извиняться перед Сиэлем... А если все удастся, то и не надо будет извиняться.
— Ну чего ты так разволновался, а? — прошептала Талия издевательским тоном. — Ты уже спал со мной в одной кровати, тебя уже ничто не убьет.
Девушка чуть отстранилась, чтобы посмотреть в лицо Сиэля, в удовольствием отмечая, что он дико покраснел, напоминая Талии вареного рака, и положила на его щеку другую ладонь.
И нельзя сказать, что они у Талии нежные. Кожа рук у рыжей была мягкой на ощупь только в детстве, лет так до девяти, потом она стала шершавой, будто девушка всю зиму ходит без перчаток, то и дело отмораживая руки, к тому же, некоторые из пальцев не совсем прямые, ибо были сломаны еще в детстве (безымянный палец правой руки был вообще расколот вдребезги однажды), так что прикосновения Талии нельзя было назвать мягкими.

Отредактировано Thalia Zirkon (2015-03-31 12:02:09)

Что-то явно шло не так, как Талия планировала. Хотя... По правде говоря, рыжая вообще ничего не планировала. Получилось как-то спонтанно, на эмоциях, довольно глупо... Но, надо отметить, достаточно эффективно. Ее веселила реакция Сафирейна, но нельзя было сказать, что она делала все только потому что так надо, все таки, возможно, она делала то, что надо было, блин, сделать давно! Эта глупость невероятно веселила Талию, хотя бы потому, что, наверное, она считала, что в роли "охотника" с самого начала должен был быть Сиэль. Но, увы, если хочешь что-то сделать, нужно делать это самому.
И сейчас ситуация кардинально изменилась. Сафирейн, до этого что-то невнятно мямлящий, жутко покрасневший, внезапно решил перехватить инициативу в свои руки. И я не скажу, что это ну очень сильно понравилось Талии, по натуре своей любившей быть "сверху".
— О? — только и успела она выдавить из себя, прежде чем уткнуться носом в плечо Сиэля. Оно острое, твою мать! Кхе-кхе, в смысле, это вогнало ее в ступор. Серьезно, дикий ступор.
— Такая худенькая, хрупкая, природа даровала тебе такое красивое тело, а ты словно пытаешься его угробить... Почему ты такая непоседа, а, Талия-тян? — она искренне порадовалась, что Сиэль не увидит, что она немного покраснела. Чутка совсем.
— За "Талию-тян" ответишь, — сквозь плотно сжатые зубы прошипела девушка, еще до того, как Сиэль сделал самую главную ошибку в своей жизни. Ну, может, я и преувеличиваю, но это действительно была ошибка.
«Э? Что это было?»
В иной момент она бы за такое Сиэлю задала бы перцу, но сейчас даже как-то не хотелось. Она воздаст ему вместе с "должком" за сон в одной постели. Мало того, в одной постели, он тогда обнимал ее!
— Ты сомневаешься в моей феноменальной памяти? — даже как-то обиженно пробормотала Талия, и не пытаясь вырваться из рук Сиэля, облизнув пересохшие губы.
А смысл?

Смысла нет.
И на самом деле это достаточно грустно. Вот они сейчас стоят тут, обнимаются, а время, коварная тетка, убегает от них в лес. И самое грустное, что не догонишь же, не вернешь. И поэтому рациональная ее часто вопила сейчас о том, что им нужно ходить по розору и находить разные ништячки, а не обниматься в переулке. И с чего это вообще началось-то?
А вот другая, иррациональная, действующая на эмоциях, отвергающая логику и расчет, сказала, что останется тут, потому что ей нравится. Эмоции вообще иррациональная штука, нельзя делать что-либо на эмоциях, если не хочешь потом пожинать плоды собственной иррациональности.
Это было странно.
Талия вообще по жизни была странным человеком, со своими причудами. Секунду назад она была спокойным, логичным человеком, а если ее что-то вывело из себя, то она заводилась с пол оборота, начиная крушить и ломать все, что попадется под руку. И в то же время, никто из ее друзей не жаловался на такое поведение, ее практически никогда в этом не упрекали, в том, что она слишком вспыльчивая, но Талия в какой-то степени чувствовала за это вину.
Тихо вздохнув, рыжая все таки обняла Сиэля в ответ.
— Я тебе говорю, не приснилось, — раздраженно проворчала она в плечо Сафирейна и потерлась о него носом. Как ни крути, но она не терпела сомнений в собственной компетенции.
Некоторые ее знакомые, чтобы расшевелить хоть как-то, когда Талия вела себя как еле-еле живой овощ, часто говорили "Эй, ты читала что-то там? А, ты ведь все равно не поймешь, слишком тупая", и тогда рыжая ВНЕЗАПНО выходила из состояния овоща и отправлялась убивать.
— Так, — произнесла она, когда, наконец, оторвалась от плеча Сафирейна и поглядело в его глаз. — Пошли. Я обещаю тебя не бить. Нам нужно еще по городу пройтись.

Хорошо, что он не продолжил стоять на своем. Все таки, гораздо легче согласиться с ней, чем спорить, а потом в процессе выяснения отношений огребать... Нет, она никогда не научится решать конфликты только словом, рано или поздно пуская в ход кулаки. Именно поэтому она ломала пальцы, много раз резалась, сдирала кожу с костяшек пальцев до мяса, и вообще всячески издевалась над собственными руками. А потом с радостью рассказывала каждому знакомому о том, как получила тот или иной шрамик, как сломала пару пальцев, как ей раскололи вдребезги безымянный палец правой руки (это история была одной из ее любимейших), причем рассказывала в красках, устраивая небольшие сценки, со звуками и спецэффектами. И почему-то она считала, что людям должно быть интересно. А так как большинством слушателей были парни, которые уважительно кивали в ответ на ее рассказы, либо девушки, которых она пугала такими кровавыми россказнями, то она всегда оставалась довольна результатом.
— Повержен огненным мечом, но не судьбою, — протянула Талия, подавая Сиэлю руку, чтобы помочь подняться. — эту незавидную роль поделим на двоих. — она ухмыльнулась, мол, понимай мои слова как знаешь, а вообще-то я тоже не против повторить.
— Идем, — она улыбнулась и потащила Сиэля за собой, не отпуская его руки. Она повела его прямиком на площадь Корнхаусплац.
Бродили они по городу еще довольно долго, а потом, как пришло время, отправились обратно к вокзалу, дабы сесть на втобуст и отправиться обратно в Ляпис. Талия то и дело разглядывала разные достопримечательности, попыталась залезть на фонтан «Пожиратель детей», но была остановлена Сиэлем и добрым дяденькой полицейским, который пришел поинтересоваться, под каким она наркотиком. Но, скорее всего, в шутку. Синеглазый даже удержал ее от того, чтобы не дать полицаю на орехи.
Они вошли в автобус и Талия потянула носом воздух.
— Кожаные сидения... — захныкала она, снова усаживаясь на место около окна и сразу же утыкаясь лицом куда-то в бок Сафирейна.